Банковская система России в начале 2019 года оказалась в состоянии «разрыва» валютного баланса.
Впервые за 11 лет статистики, которую публикует ЦБ, активы банков в иностранной валюте перестали полностью покрывать их валютные обязательства.
Дисбаланс возник в январе. На конец месяца банки имели 309,5 млрд долларов в виде валютных активов, при том что сами должны были 310,8 млрд долларов, свидетельствуют данные центробанка.
В феврале «дыра» увеличилась до 1,6 млрд долларов, а на конец марта — до 2,4 млрд: при активах на 317 млрд долларов банки имели обязательства на 319,4 млрд долларов.
В апреле валютные активы банков резко уменьшились — на 7,4 млрд долларов, до 309,6 млрд. При этом данные по обязательствам ЦБ не опубликовал. В ежемесячной статистике (Динамические ряды показателей отдельных таблиц «Обзора банковского сектора Российской Федерации») на 1 мая в строке «всего пассивов в иностранной валюте» находится пустое место. (.xls)
В первом квартале банки столкнулись с притоком валюты от клиентов: физлица принесли на депозиты 5,5 млрд долларов, а юридические лица — 5,8 млрд долларов. Именно из-за этого резко выросли их обязательства, отмечает ЦБ в последнем «Обзоре финансовой стабильности».
В апреле этот процесс продолжился: обязательства банков перед клиентами прибавили 0,9 млрд долларов — столько принесли на валютные счета населения и корпорации.
Это, впрочем, было компенсировано сокращением долга перед банками-нерезидентами (на 3,8 млрд долларов) и обязательствам по статье «прочие пассивы» (на 3,4 млрд долларов).
Тем не менее, снижение долга по основным статьям снова отстало от скорости, с которой таяли валютные активы (6,3 млрд долларов против 7,4 млрд). Таким образом, разрыв в валютном балансе мог вырасти до 3,5 млрд долларов.
Возникший «перекос» ЦБ создал собственными руками. Это не следствие процессов в экономике, а результат изменения норм регулирования, говорит руководитель аналитического отдела ИК «Инстант Инвест» Александр Тимофеев.
В рамках политики дедолларизации банковской системы ЦБ ужесточил нормативы по валютным кредитам (активам), подняв нормы резервирования. Ситуация же с депозитами (пассивами) практически не изменилась.
«Из-за этого появилось смещение. Население продолжает делать вклады в валюте, а кредитов в валюте стали выдавать меньше. Банку легче выдать рублевый кредит, чем валютный, создавая тем самым меньше резервов», — объясняет Тимофеев.
Более того, часть валютных кредитов, выданных банками российским компаниям, вероятно, была конвертирована в рубли, указывает аналитик Райффайзенбанка Денис Порывай. Говорить о дефиците валюты в банках, впрочем, нельзя: в высоколиквидной части баланса накоплен солидный запас — 12,3 млрд долларов на 1 мая, оценивает он.
Риски для рынка «незначительные», соглашается Тимофеев.
Тем не менее ответные меры ЦБ все же последовали. Латать «дыру» в валютном балансе регулятор решил ужесточением режима для валютных вкладов. Чтобы банки не увеличивали объем обязательств, с 1 июля он повышает ставку отчислений в фонд обязательных резервов (ФОР) за валютные депозиты физлиц с 7 до 8%.
Для банков это означает дополнительные расходы на 120 млрд рублей в год, цитируют «Ведомости» аналитиков Сбербанка.
Но эту сумму придется оплатить потребителям — банки будут вынуждены снизить ставки по валютным вкладам, говорит представитель Сбербанка.
Реакцией вкладчиков будет сокращение депозитов, вывод их за границу или в иностранные ценные бумаги, а не перевод вкладов в рубли, уверен он: «Доля валютных вкладов в пассивах банков сократится, но не за счет перехода вкладчиков из валюты в рубли, а за счет их ухода из российской финансовой системы. Эта мера усилит отток капитала».