В город своей молодости Александр Морев приехал, чтобы хоть как-то отвлечься от горьких жизненных обстоятельств. Год назад он похоронил жену, с которой прожил почти тридцать лет. На душе было пусто, одиноко. Он привык к своей Ниночке, хоть и нельзя сказать, чтобы сильно любил её. Она была как мать, как безотказный товарищ. Теперь её нет. Нет чего-то такого, что облегчало и наполняло жизнь. Александр понимал, что был все годы совместной жизни с Ниной эгоистом, но разве сейчас это исправишь.
* * *
Он сидел на скамейке в приморском парке и вспоминал былое. А вспомнить было что. В этом городе тридцать пять лет назад он был молод и счастлив. Здесь впервые в своей жизни был влюблен, влюблен по-настоящему.
Её звали Тая. Она была молоденькой медсестрой, он курсант мореходки. На запястье левой руки он сделал татуировку «Тая» и показал ей. Здесь в парке на этой скамейке или на какой-то другой они поклялись друг другу в любви и верности. А потом Тая исчезла. Она уехала внезапно, ничего не объяснив.
А через месяц, получив назначение после окончания училища, и он был уже на Тихоокеанском флоте. Все тридцать пять лет Морев помнил Таю, часто жалел, что не разыскал её, не узнал у подруг адреса её родителей.
Если бы всё повторилось сначала, он смог бы всё исправить. Жизнь могла бы быть совсем иной, счастливой и удачной. Сердце в груди его как-то неловко стукнуло и замерло, в глазах потемнело. Он сполз со скамейки на асфальт и лежал навзничь, беспомощно хватая ртом пропахший магнолиями воздух.
* * *
Из реанимации в общую палату его перевезли через два дня. Боль медленно отступала под действием медикаментозных препаратов и времени. Кажется, в этот раз костлявая дала ему шанс.
В палату вошли две женщины в белых халатах и марлевых масках на лицах. Александр догадался: идет врачебный обход больных. Доктор присела на край койки, взяла его левую руку. Он почувствовал в её руке какую-то волну теплоты, но ни придал этому особого значения.
– Всё будет хорошо, — сказала доктор Таисия Петровна. – Вы уверенно идете на поправку.
Через две недели Александра Семеновича выписали. Предынфарктное состояние сложилось благодаря нервному переутомлению, резкой смены часового пояса в связи с перелетом с Дальнего Востока в Крым. Перед тем как покинуть больницу, Александр решил поблагодарить лечащего врача Таисию Петровну. Она была внимательна и добра к нему всё время, проведенное здесь.
Александр подошел к двери кабинета лечащего врача и постучал.
– Войдите, – услышал он знакомый голос.
Она сидела за столом одна. Заполняла какие-то бумаги. Маски на её лице не было.
– Таисия Петровна, – произнес Александр, обращаясь к доктору.
Таисия Петровна повернула голову в его сторону. Глаза их встретились.
– Таечка …– вырвалось из уст Морева, – Таечка, это ты?
– Я, Саша. Я. Ты не волнуйся. Тебе нельзя. Ты присядь.
* * *
Они сидели на скамейке в приморском парке, как тридцать пять лет назад. Она рассказывала.
Телеграмму из дома Тая получила неожиданно. Мама слегла, узнав, что больна онкологией. Требовался уход. Три месяца она не отходила от её постели. Потом мамы не стало.
– А тебе передали мою записку? – спросила Тая. – Я оставляла её на КПП у вас в училище. Я написала в ней свой адрес и еще кое-что …
– На КПП? Нет. Я ничего не получал, – ответил Александр.
– Значит, затерялась. Я так и думала.
– А сейчас как ты живешь? – искренне интересовался Морев. – Ты замужем? Дети, внуки есть?
– Нет, – грустно улыбнулась Таисия, – замуж я не ходила. Мы с Сашей вдвоем жили. Внучка есть. Таечка.
– С каким Сашей? – спросил Александр.
– С сыном. Он родился через полгода после смерти мамы.
– Это мой сын? – почти крикнул Морев.
– Твой, Саша …
