Я уехала из дома, когда мне исполнилось семнадцать лет. Поступила в институт, стала учиться. Домой приезжала только на каникулы и по праздникам. Потом вышла замуж. Появилась своя семья, свои заботы по дому и работе. Приезжала в родные края все реже и реже.
Моя младшая сестра Антонина после школы никуда не поехала, осталась в родном поселке. Заочно выучилась на бухгалтера, вышла замуж. Вскоре развелась и жила с родителями.
У родителей моих всегда было крепкое хозяйство. Папа был не любитель праздно проводить свободное время – постоянно что-нибудь делал, без работы не сидел ни минуты. Двор наш никогда не пустовал. Были в нем и коровы, и овцы, и свиньи. Всегда кто-то мычал, хрюкал и блеял. А по утрам все подворье будило петушиное пение. После выхода на пенсию папа основательно занялся садоводством и пчелами. В саду появилось десятка полтора новых крашеных ульев и новый омшаник для зимовки пчел. Мама, выйдя на пенсию, тоже не сидела на завалинке. На ее плечах был уход за домашней живностью и огород. Сестра Антонина, конечно, тоже помогала по хозяйству, но постольку, как говорится, поскольку. У нее была работа и личная жизнь. Замуж Тоня больше не собиралась, детьми к тридцати двум голам не обзавелась. Каждый год ездила по курортам, наслаждалась жизнью.
Четыре года назад умер наш папа. Умер в одночасье. Был совершенно здоровым и жизнерадостным. Но оторвался тромб и все – нет больше на свете нашего родного и любимого папочки. Остались его пчелы и молодой сад. Пчел, конечно же, продали в первый год после смерти отца. Но хозяйство все еще оставалось. Мама не могла сидеть без дела, работа её отвлекала от папиной смерти. Постоянные хлопоты не оставляли времени на слезы и сожаления. Но как бы то ни было, время человека не красит. Мама заметно постарела после тяжелой утраты. Хоть и бодрилась, но годы брали свое.
Зимой прошлого года стало ей не по себе. Я, конечно же, примчалась по первому зову и забрала её к себе. В областной больнице она прошла обследование. Ничего серьезного врачи не обнаружили. Посоветовали больше отдыхать и меньше нервничать. Но, увы, в марте мамы не стало. Два сильнейших инсульта не оставили шансов на жизнь. Схоронили мы маму в одной могиле с папой. Сорок три года они прожили вместе, вместе им и теперь быть… Помянули, и я уехала.
Никакого разговора о дальнейшей жизни и о разделе имущества у нас с сестренкой не состоялось. Было не до того. Горе давило. Еще вчера отчий дом был опорой и радостью и вот – опустел. Нет в нем ни папы, ни мамы. Очень тяжело и горько. Прошло полгода. Нужно было вступать в наследственные права. Тоня позвонила мне и попросила приехать. Но я не поехала. Тогда мне было не до наследства. Да и о каком наследстве речь, я же не жлоб, чтобы делить с сестрой родной нам дом. Я отказалась вступать в наследственные права и больше не беспокоилась по этому поводу. А напрасно…
Наш поселок когда-то был очень большим, но со временем начал угасать. Многие мои земляки потихоньку стали уезжать из родных мест и обустраиваться в областном центре. Теперь, при желании, земляков можно встретить почти каждый день, так как большинство из них работает на нашем машиностроительном заводе. Постой минут десять у проходной, и тебя окликнут:
– Эй, Римма, привет! Как дела, землячка?
Так вот и случилось. Проходила я как-то вечером мимо проходной завода, меня и окликнули. Одноклассница моя, Галя П. окликнула. Обрадовалась я ей. Зашли мы с ней в кафешку. Поговорить обеим хотелось, вспомнить школу, жизнь молодую, новостями о родных местах поделиться. У Гали мама в поселке нашем живет. Одноклассница частенько к ней ездит.
Сели за столик, разговор у нас пошел. Галя мне посочувствовала, что нет моих родителей. Спросила, бываю ли я на родине. Знаю ли, как сестренка моя поживает.
– Да, – отвечаю, – перезваниваемся иногда. Не ездила давно.
Галя посмотрела как-то недоверчиво и говорит:
– И даже на новоселье у сестры не была?
– На каком новоселье? – спрашиваю.
– Как, на каком? – удивляется Галина. – Не знаешь разве? Тоня, твоя сестра, дом купила в райцентре и машину новую. Ты что, одноклассница, проснись! Так и тебя продадут, а ты не узнаешь, что продана. Вот дает!
Домой после встречи с Галей я пришла сама не своя. Как дом? Как машина? А откуда деньги? А я почему не знаю?
Позвонила Зине М., она тоже моя одноклассница. В райцентре в Сбербанке работает. Рассказала ей все. Она выслушала и говорит:
– Ты, Римм, чего-нибудь о тайне вкладов знаешь?
Я прямо взмолилась:
– Подруга, но я же никому не сказу, что это ты мне…
Она помолчала, потом, прямо чувствую, сквозь зубы, сообщает:
– Незадолго до смерти перевела. Два с половиной миллиона. Все. Больше ничего не знаю.
И связь прекратилась. Я голову руками обхватила и сижу, как дура, соображаю: «Два с половиной миллиона перед смертью перевела. Вона как! А я, простушка, отказалась от наследства. Ничего мне не надо. А меня вон как кинули! Конечно, кому он нужен старый дом. Новый – лучше. И машина новая – лучше, чем старая. Спасибо, сестрица! Спасибо, мама! Что же делать? Теперь вся надежда на Николая Ивановича, замначальника ОВД».
