Сигареты закончились, как всегда, неожиданно. К счастью, поблизости находился крошечный магазинчик из числа тех, где можно купить все, что угодно, и даже больше. Гордо именуемая минимаркетом комнатушка располагалась на первом этаже многоквартирного дома.
За кассой царила явно сварливая дама внушительных размеров. Мне показалось, что тетка с легкой грустью наблюдает за бабулькой, отсчитывающей мелочь, – старушка постоянно сбивалась, начинала считать снова и тихонько шептала что-то себе под нос. Наконец, мучительные подсчеты были окончены, продавщица, не проверяя, бросила монеты внутрь кассового аппарата и выжидающе уставилась на меня.
Пополнив запасы табака, я вышел из магазинчика и тут же закурил. Видимо, продавщица решила составить мне компанию. Бабушка шагала по улице удивительно быстро для своего почтенного возраста, казалось, она страшно опаздывает.
— Торопится, наверное, — я обратился к продавцу и кивнул в сторону удаляющейся старушки, — сериал небось скоро начинается.
— Да какой у нее сериал. Тимошка дома один. Он болеет сейчас, вот она его дома и оставляет, а сама пулей летит — боится, как бы не случилось чего. Хотя он вроде ребенок послушный, не чета своей мамаше, — далее дама крайне нелицеприятно высказалась о матери неизвестного мне Тимоши.
— А что с мамой не так? – этим скромным вопросом я вызвал настоящую бурю эмоций. Видимо, продавщице нечасто попадались внимательные собеседники.
— А все не так. Бабка ее, сироту, воспитывала, пахала на нее, инвалидность заработала. А она загуляла, родила в шестнадцать и укатила к черту на рога, — толстушка аж затряслась от негодования и, смачно плюнув прямо на асфальт, скрылась за дверью своего минимаркета.
Меня заинтересовала история старушки. Я заметил, что она повернула налево и направился мимо длинного, будто изломанного дома. От нечего делать, повинуясь странному порыву, я решил последовать за ней.
Бабушка обнаружилась быстро, на что я и не надеялся. Я оказался совершенно не готов к разговору – просто уселся на соседней лавке и рассматривал тонкие руки и светлое, печальное лицо.
— Давайте я вам пакет донесу, — идея пришла мне в голову неожиданно.
— Спасибо, на третий этаж, — старушка оживилась, — я всего на минутку присела, дух перевести, неслась, как молодая, аж в глазах потемнело, — бабушка будто извинялась передо мной.
— Бывает, — я не знал, что сказать. На крошечной кухне я почувствовал себя откровенно лишним. На табуретке у окна важно восседал трехлетний парняга. Инна Михайловна вежливо предложила мне чай, будто чувствуя мое стеснение. Я не стал отказываться. Мне была любопытна жизнь этой маленькой семьи.
— Тебя Тимоха зовут? – я решил обратиться к мальчику, но он проигнорировал меня.
— Откуда вы уже успели познакомиться? – Инна Михайловна совершенно по-девичьи засмеялась.
— Продавщица в магазине сказала, — я решил не врать.
— Лидка-то? Она говорить мастерица. Что еще разболтала, а? Внучку мою почем свет ругала?
Я тактично промолчал.
— Во всем, Сережа, я виновата. После смерти дочери я одна Галку воспитывала, все боялась, что в детдом заберут. Молодилась, ухаживала, работала, все для нее. Она хорошей девчонкой была, умница-красавица, ты Лидку не слушай. Вскоре расцвела, кавалер у нее появился. Галя все ему в близости отказывала, я ее хорошо воспитала, хоть сейчас у нынешней молодежи ни стыда, ни совести нет. Эх, лучше б моя такая была…. В общем, не захотел ухажер жениться и совершеннолетия ждать. Подлил ей в чай чего-то и…. — бабушка всхлипнула, но моментально взяла себя в руки.
— Между прочим, ее любимая чашка была, — произнесла Инна, подавая мне чай, — очнулась Галя, кое-как до дома добралась, через пару дней вроде отошла, а потом узнала, что беременна. Хотела аборт сделать, да я не дала. Костьми легла, а ребенка губить не позволила. Так и выносила Галя моя ненавистного ей сынка. Я думала как прижмет его к груди, так сразу полюбит, а она не смогла. Все твердила мне, что глядеть не может на плод чудовищного предательства. А потом сбежала, записку мне оставила, иногда деньги присылает. Они с подругой в соседнем городе обосновались, в кафе работают, в колледже учатся на поваров. А мы вот с Тимошкой вдвоем. Я его хотела – я его и получила, главное, чтобы не отобрали, чтобы в интернат не попал. Из опеки приходят, проверяют, но видать ребята хорошие, понимающие попались. Мне, Сережа, стареть никак нельзя, — Инна Михайловна, казалось, забыла о моем присутствии. Старушка явно общалась не только со случайным знакомым, но и с собственными совестью и памятью.
Я попрощался, обещал зайти. У меня от племянника много детских вещей осталось, может, Тимошке что-нибудь подойдет.
