Российский валютный рынок, который после обвала цен на нефть и введения санкций стал живой иллюстрацией принципа «американских горок», где курсы валюты могли меняться на десятки рублей в нелелю, обогащая единицы и разоряя большинство, уже почти год находится в состоянии беспрецедентной за пять лет апатии.
С начала 2019 года курсы валют практически не меняются: за 11 месяцев на МосБирже было лишь 10 торговых дней, по итогам которых курс доллара изменился больше, чем на 1%.
Валютный рынок погрузился в штиль, который с наступлением осени стал мертвым: в течение 6 недель — с 11 октября по 25 ноября — доллар держится в диапазоне шириной всего 1,3 рубля. Максимальные значения (64,5 рубля) он показал 15 октября, а минимум (63,1750 рубля) был зафиксирован 5 ноября.
Волатильность рубля, рассчитанная из 3-месячных валютных опционов, упала ниже 8%, это минимум с 2014 года, отмечает Nordea Bank. Значения ниже фиксировались в России только в период до 2008 года, когда ЦБ напрямую управлял курсом.
Цены на нефть, от которых зависит две трети валютных доходов российской экономики, почти полностью утратили влияние на рубль: корреляция котировок «черного золота» и курса упала до 45%, подсчитали в ITI Capital.
«Транквилизатором» для рубля стала политика бюджетного правила, которую с 2017 года проводят Минфин и ЦБ. Последний в интересах правительства скупает на рынке доллары, евро и фунты на все доходы, которые бюджет получает от нефти и газа дороже «цены отсечения»: изначально она составляла 40 долларов за баррель и с тех пор постепенно повышается на величину долларовой инфляции (42,4 доллара — в 2020 году).
В результате экономика и рынок живут так, как если бы нефть всегда стоила 40 долларов в ценах 2017 года. «Если бы мы не сделали то, что мы сделали, то при цене 80 доллар за баррель рубль бы пошёл туда, где он был до кризиса — 50 рублей за доллар и ниже бы уходил», — объяснял в прошлом году глава МЭР Максим Орешкин.
«Правительство и ЦБ как раз выстроили политику таким образом, что растёт цена на нефть или падает цена на нефть, чтобы это не мешало экспорту и условия были стабильными», — говорил он.
Сняв рубль «с нефтяной иглы», власти поставили его в прямую зависимость от потоков иностранного капитала, указывает главный экономист ING по России и СНГ Дмитрий Долгин.
Так, с начала 2016-го по весну 2018-го нерезиденты вложили 1,3 трлн рублей в российский госдолг, играя на разнице процентных ставок: дешево занимая в долларах и вкладывая в высокодоходные российские бумаги. На этом фоне доллар с 86 рублей упал до 56.
Когда же на рынке госдолга началась распродажа на фоне санкций против Русала и угрозы жестких мер против госбанков, доллар экспрессом проследовал до отметки 70.
Пока глобальные фонды благосклонно смотрят на валюты EM, и немедленных рисков для рубля не видно, констатирует аналитик Промсвязьбанка Михаил Поддубский. Но как показывает история, низкая волатильность — это сжатая пружина, которая в конечном итоге всегда разжимается «взрывным» движением котировок.
Нарушить спокойствие валютного рынка может отток иностранных инвесторов из-за эскалации торговой войны Китая и США, которая «создает риски дальнейшего ослабления рубля», указывает Nordea: хотя Пекин увеличил закупки американской сельскохозяйственной продукции, а США отложили введение новых импортных пошлин на китайские товары, конкретных сроков заключения полноценной сделки по-прежнему нет, а отмена даже части уже введенных тарифов маловероятна.
Тот факт, что показатель вмененной волатильности рубля опустился до 7,82%, это минимум с первого квартала 2014 года, который может говорить о том, что в текущие цены на российские активы не закладываются сохраняющиеся риски, рассуждает Поддубский из Промсвязьбанка.
«По нашей модели, в текущем курсе рубля, например, совсем не учтены санкционные риски, что создает угрозу в случае новой волны эскалации этой проблемы», — добавляет он.